Царица Аттолии (ЛП) - Страница 19

Глава 7

Утром Евгенидис спал допоздна. Когда он проснулся, вся комната была залита солнечными лучами, а халдей из Суниса сидел в кресле у изножья его кровати.

— Что вы здесь делаете? — недовольно спросил Евгенидис.

— Не думал, что смогу скоро увидеть тебя снова, потому и зашел. Ты же знаешь, мне нужна Эддис.

— Страна или царица?

— Я предпочитаю свою страну, — признался халдей.

— И мою царицу, — сказал Евгенидис. — Только вы ее не получите.

Халдей улыбнулся. Он сделал все возможное, чтобы добиться политического брака царицы Эддиса с его царем, но не преуспел, в основном, по вине Евгенидиса. При этом, несмотря на разницу в возрасте и целях, они сохранили большое уважение друг к другу.

Халдей получил доступ к докладам посла из Эддиса и внимательно изучал их на протяжении всей осени и зимы, пытаясь примирить личные симпатии с политическими интересами. Его царь был в восторге от результата, достигнутого Аттолией. Халдей огорчился, и постарался сосредоточиться на планах, которые считал приоритетными для своей страны. Но он был осторожен и решил повидаться с Евгенидисом лично, прежде чем призвать своего царя к открытому конфликту с Эддисом.

— Чем вы так заняты в своем Сунисе, что не скоро вернетесь полюбоваться на мою царицу? — спросил Евгенидис.

Халдей был готов к апатии и безразличию, но не к хамству.

— Сунис объявит войну Эддису этим летом, — сухо сказал он.

Евгенидис уставился на него.

— Может быть, ты не в курсе, что после твоего возвращения твоя страна находится в состоянии войны с Аттолией?

— Это невозможно, — категорически заявил Евгенидис. — Почему мы должны воевать с Аттолией?

Халдей указал пальцем на правую руку Евгенидиса.

— Не смешно, — отрезал Евгенидис и поднялся с постели. Он вытащил свой халат из гардероба и накинул его на плечи. — Если вы так пошутили, я убью вас, — прорычал он.

— Тебя вернули в Эддис с условием, что воды Арактуса будут выпущены. Ты знал об этом? — спокойно спросил халдей.

Евгенидис вздохнул и подтащил свое рабочее кресло от стола, чтобы сесть лицом к лицу с халдеем.

— Да, — сказал он и стал ждать, когда халдей снова заговорит.

— Твоя королева согласилась открыть шлюзы водохранилища. Но одновременно она приказала конфисковать имущество десяти торговых караванов Аттолии на перевале. Аттолия выразила протест. Эддис списала их в качестве репараций. Аттолия назвала это недружелюбным актом и потребовала возвращения товаров. Эддис предложила международный арбитраж с участием Десяти Наций, но Аттолия отказалась. Она прислала в Эддис ультиматум с требованием вернуть караваны или считать себя в состоянии войны.

Евгенидис ждал. Халдей откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

— Ваша царица ответила в двух словах: «Значит, война». Она приказала аттолийскому послу и его миссии покинуть дворец и открыла главный шлюз водохранилища Хамиатеса. Паводковые воды ворвались в ирригационную систему Аттолии и уничтожили большую ее часть. Эддис направила вооруженные отряды в предгорье, чтобы перекрыть водоснабжение в верховьях Сеперхи. Больше четверти посевов в этой области сгорели на полях. Эддис потеряла часть своей армии. — халдей внимательно посмотрел на него. — Это для тебя новость?

— Продолжайте.

Халдей кивнул.

— К тому времени, когда Сунис узнал о конфликте, а Аттолия покинула рынок, и цены рванули вверх, Эддис успела купить большую часть излишков местного зерна. Проверив записи, я обнаружил, что она купила большую часть еще до ультиматума Аттолии. Неужели ты не в курсе? — спросил он, не в силах поверить.

Евгенидис снова встал с кресла, качая головой. Он напоминал халдею медведя, посаженного на цепь. Небольшого, но медведя.

— Совет Эддиса проголосовал за объявление войны, — сказал халдей. — Почти единогласно. Военный министр воздержался.

— Почему? — воскликнул Евгенидис, думая не о Совете, а своем отце.

— Думаю, из любви к тебе, — сказал халдей.

— Они никогда не поступали так раньше, — сказал он с горечью.

Халдей ответил:

— Думаю, если бы ты взял на себя труд поразмыслить немного, то заметил бы, что за время чуть меньше года, ты превратился в самого великого народного героя, которого знал Эддис.

Евгенидис упал в кресло и закрыл лицо рукой. Халдей заметил, что он поднял обе руки, но быстро сунул правую в карман халата.

— Я не хочу ничего знать об этом, — сказал Евгенидис.

— Я слышал, — продолжал халдей, — что ты редко выходил из своей комнаты этой зимой. Решил спрятать голову в песок?

Он встал и подошел к столу Евгенидиса, чтобы пролистать содержимое книги. Евгенидис вздохнул и откинул голову на спинку кресла, все еще не решаясь открыть глаза.

— Не могли бы вы уйти? — попросил он.

— Занимаешься классификацией растений? — спросил халдей, приподняв книгу. — И анатомией человека, я смотрю. И Евклидовой геометрией. Или просто переписываешь тексты? — он взглянул на клочки бумаги, исписанные трудолюбивым почерком Евгенидиса.

Он поднял стопку бумаг и помахал ею в воздухе.

— Извини меня, — сказал он. — Но когда твоя страна воюет, я не могу спокойно смотреть, как умные люди занимаются ерундой.

Евгендис вскочил и выхватил бумаги из рук халдея.

— Это не ерунда, потому что я больше ничего не могу сделать для своей страны, — выкрикнул он, бросая стопку обратно на стол. — Потому что у меня осталась всего одна рука, и даже не правая.